Игорь Иосис — музыкант, звукорежиссер, продюсер, ответственный за звук на крупнейших мероприятиях Узбекистана. Он окончил музыкальное училище им. Хамзы, затем — Ташкентскую Государственную консерваторию по классу звукорежиссуры. Работал наладчиком оборудования на ламповом заводе, чтобы иметь возможность играть на лучшей аппаратуре в клубе самодеятельности…
Игорь Зиновьевич рассказал Spot о перспективах шоу-бизнеса в Узбекистане и о том, сколько нужно вложений, чтобы открыть студию звукозаписи, и можно ли заработать на производстве музыки в стране.
Начало: «Ялла» и концерты во Дворце «Дружбы народов»
Кто-то однажды сказал, что режиссер — это творческий человек, а продюсер — это торгаш. Я не совсем с этим согласен — мне сложно разговаривать про деньги.
Наверное, моя продюсерская деятельность началась еще тогда, когда я сам играл во всевозможных группах. Их тогда было очень много, названий уже и не вспомнить.
Группа всегда собиралась вокруг меня — я пел, играл, имел лидерские качества. Когда мы стали зарабатывать первые деньги, кому-то нужно было заняться переговорами, финансовыми вопросами и при этом следить за звуком во время исполнения, крутить ручки: барабаны потише, гитару погромче. Если это можно назвать работой продюсера, значит, началом можно считать где-то 1975 год.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Потом, в 1981 году, открылся Дворец «Дружбы народов», я был его главным звукорежиссером со дня основания, с самого первого концерта. Студии IOSIS тогда еще не было, но параллельно с работой во дворце я работал в группе «Ялла» и занимался еще многими проектами.
По долгу службы я общался с самыми лучшими, самыми профессиональными музыкантами в стране, которым выпадала честь выступать на этой сцене. Кроме того, именно там проходили все официальные государственные мероприятия. Я хорошо работал, меня все знали, поэтому никого другого на должность главного режиссера даже и не рассматривали. Моя команда и продолжает заниматься всем этим до сих пор.
Магнитофоны как в Голливуде
Первую студию мы оборудовали в помещении группы «Ялла». У нас там записывались все! У нас был тогда многоканальный магнитофон, какого не было ни у кого. Это еще не была коммерческая студия как таковая. Студию IOSIS мы официально открыли только в 1995 году. К тому времени у меня уже было практически всё нужное для работы оборудование, купленное на свои собственные сбережения.
Вся техника студии IOSIS — это моя техника. У меня нет партнеров. В школе я играл в группе, технику мы тогда покупали вместе. К концу десятого класса, когда все начали разъезжаться, ребята стали делить «имущество». Это был такой неприятный эпизод, что я просто оставил им свою часть. Тогда я понял, что больше ничего не хочу ни с кем делить.
Я зарабатывал какие-то деньги и сразу тратил их на оборудование. У меня не было большого дома, не было машины, но аппаратура всегда была самая лучшая.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Вложения в оборудование не окупятся никогда. Во-первых, оно очень быстро устаревает, часто приходится покупать что-то новое.
Во-вторых, это просто очень дорого: к примеру, такие же магнитофоны, как у меня в студии, стоят в Голливуде и на студии Abbey Road в Лондоне. Одна колонка из тех, что я установил в Дворце «Дружбы народов», может стоить 9500 евро. А их там 72 штуки.
Технику я покупаю напрямую через представительства компаний. Сейчас, к примеру, тесно сотрудничаю с бельгийской фирмой Audio Focus, заключил с их представителем уже три контракта. Я оплачиваю аппаратуру перечислением, партнеры конвертируют деньги и сами переводят их на счет своего банка. Потом аппаратура приходит на таможню, мы платим пошлину, в общем, всё это обходится очень дорого.
Сейчас у меня две студии во дворце «Туркистон». Одна из них цифровая, другая — и цифровая, и аналоговая. Я начал арендовать помещения с самого открытия дворца. Работаю как частный предприниматель, плачу аренду за квадратные метры, дворец находится в самом центре города, поэтому платить приходится довольно много.
Также компания IOSIS отвечает за звук на всех самых масштабных мероприятиях страны. Это очень ответственно, особенно если связано с первыми лицами государства, или если это фестиваль такого масштаба, как Sharq Taronalari.
Студия никогда не окупится
Записываться в студию приходят и начинающие исполнители, и уже известные. Сейчас в моей малой студии постоянно записывается группа «Санъат», много работаем с детским коллективом «Томоша». Это постоянные клиенты, они становятся уже родными, но кроме них заказов очень мало.
Иногда месяцами не бывает клиентов, а потом они появляются перед праздниками. Всё это жутко нерентабельно, как и в любой студии мира: все они никогда не окупают себя сами, зарабатывая исключительно на постпродакшне (конечный этап производства музыкальной композиции, включающий в себя монтаж и сведение — Spot).
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Час работы над записью песни может стоить $10−15. Сколько понадобится времени, зависит от того, как поет или играет артист.
У нас есть также есть студия в Юнусабадском районе, сейчас мы работаем там только над видеоклипами. Снимаем и на заказ, и для своих групп.
Стоить это может и $10 000, и $3 000. Вообще компаний, занимающихся производством контента для экрана, довольно много. И у них идет борьба не за качество, а за дешевизну. Но при этом, как ни странно, клиенты всегда остаются довольны.
Сейчас практически у каждого серьезного исполнителя есть своя студия. Они небольшие, но записаться там можно. Открыть студию не так сложно — нужен хороший компьютер, звуковая карта, микрофон, усидчивость и, самое главное, мозги. Это может обойтись дешевле, в чем в $3000. Проблема в том, что нет никакого единого стандарта записи — потом всё это, записанное на таких студиях, приходится выводить, делать мастеринг. Даже если послушать песни по телевизору, можно услышать, насколько разная у всех фонограмма.
Стоимость лицензии на выступления зависит от ранга исполнителя. Для народных артистов это одна сумма, для начинающих музыкантов — другая. Ты оплачиваешь лицензию раз в месяц и можешь спокойно выступать. Другое дело, что это не всегда и не у всех окупается.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
IOSIS FEST: только за свой счет
Фестивали IOSIS FEST мы проводим раз в месяц, а раз в год стараемся делать мероприятие международного уровня. Раньше проводили их на летней площадке дворца «Туркистон», но в этом году, возможно, попробуем провести фестиваль в парке Anhor Lokomotiv или на сцене амфитеатра нового парка «Ашхабад».
Чтобы организовать фестиваль, нужно заплатить за охрану милиции, получить разрешительные документы, оплатить аренду площадки.
Всё это происходит следующим образом: сначала разрешение на проведение мероприятия дает комиссия в хокимияте. После этого мы оплачиваем услуги милиции, потом «Узбекконцерт» дает нам разрешение, с которым я уже смогу оплатить аренду. Летняя площадка дворца «Туркистон», например, стоит 5 млн сумов в день. Кроме этого, я всегда заключаю договор с частными охранными предприятиями, и их ребята в красных футболках помогают контролировать ситуацию на фестивале.
На таких мероприятиях я ставлю лучшее звукотехническое оборудование, свет, экраны, и делаю это за свой счет. Правда, несколько лет подряд мне оказывали содействие посольства: французское, американское, немецкое. В этом году, возможно, с помощью посольства Израиля удастся привезти один серьезный рок-коллектив. В таких случаях посольства сами платят гонорары артистам. Также у меня хорошие отношения со многими российскими группами, люди делают скидки, всё понимают.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Шоу-бизнес в Узбекистане ориентирован на свадьбы
Состояние узбекского шоу-бизнеса сейчас именно такое, потому что им никто вплотную не занимается. Чтобы о наших артистах узнали за рубежом, нужно вывозить их на гастроли, заключать там договора, тратить огромные суммы на рекламу. Талантов много, но нет людей, которые вложили бы в это большие деньги — никто ведь не даст гарантию, что всё это потом окупится.
Сейчас государство делает какие-то послабления для шоу-бизнеса. Например, раньше налог составлял 30% от прибыли, полученной организатором мероприятия. Потом сделали так, что мы платили эти 30% уже не с прибыли, а с валового оборота. Это было совершенно нерентабельно, и начинались темные дела с непроданными билетами при полных залах. Сейчас по-другому: пришли люди, которые что-то понимают в этом.
Мне кажется, что сейчас в Узбекистане вообще нет коммерческой составляющей в музыке. Весь шоу-бизнес ориентирован на то, чтобы выйти на тот уровень, когда тебя станут приглашать на свадьбы.
Это единственная сфера, где хорошие, настоящие музыканты, которые могли бы добиться многого, сейчас могут заработать деньги. Они снимают клипы, дают концерты, вкладывают серьезные деньги только для того, чтобы потом зарабатывать, выступая на мероприятиях. Я вижу это так, хотя, может быть, и есть какие-то исключения.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Моих артистов никто не свадьбы не приглашает, да мы и сами не лезем в эту сферу. Занимаемся очень профессиональной самодеятельностью, работаем на чистом энтузиазме, как когда-то в 70-е: тогда ребята тоже вот так собирались в группы и играли где-то по подвалам. Но я стараюсь эти ребятам предоставлять репетиционную базу, серьезное оборудование, чтобы им хотя бы было где играть. Такие группы, как Fомальгаут, выпускают пластинки, их можно найти в сети магазинов Discovery или на наших фестивалях. Но покупаются они не очень.
Групп сейчас очень много — могу назвать не задумываясь 20, 30, 40, а то и 50 коллективов. Все эти ребята играют, горят своим делом, но потом часто разъезжаются — кто с родителями, кто на заработки, при этом работая именно музыкантами. У нас хорошая школа, почти в любом российском коллективе есть хотя бы один ташкентский музыкант — у Лепса, у Меладзе… можно долго перечислять.
Лет 10 назад было больше клубов, где можно было послушать выступления наших рок-групп. Какие-то из них остались и сейчас, но это уже не самые приятные места, поскольку публика серьезно поменялась. Сейчас людям легче заплатить 20 тысяч за кружку пива, чем отдать эти деньги за билет на концерт. А тогда у этой музыки были слушатели. Но то, что аудитория стала меньше, не означает, что я перестану этим заниматься.
