Ирина Бхарат, заместитель директора театра Марка Вайля «Ильхом», рассказала Spot, чем живет единственный негосударственный театр в Узбекистане, почему в стране нет меценатов и сколько должны стоить билеты, чтобы окупать спектакли стоимостью в $10 тысяч.
Театр — это не коммерческое искусство
Когда совсем молодой Марк Вайль в 1976 году открывал этот театр, всё делалось на чистом энтузиазме. И, мне кажется, эта энергия настолько плотно засела в этих стенах, что наполняет нас до сих пор. Молодым студентам, приходящим к нам учиться, мы говорим: «Вы можете хотеть стать великими актерами, но знайте, что нормальных денег вы здесь никогда не заработаете».
В начале существования «Ильхома» здесь играли актеры, работавшие в других театрах: они отыгрывали спектакли там, а потом бежали сюда на репетиции и работали бесплатно. Именно поэтому первые несколько лет спектакли в «Ильхоме» начинались в 10 вечера, когда актеры освобождались от основной работы.
Сейчас, конечно, реалии изменились, но по-прежнему практически все наши актеры имеют вторую работу, чаще всего творческую и приносящую стабильный доход: радио, съемки, реклама, проведение корпоративных праздников.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
К сожалению, театр не может обеспечить своих актеров большой зарплатой, они получают даже меньше, чем в государственных театрах. Их средняя зарплата — от 700 тысяч до 1,5 млн сумов плюс начисления за дополнительные выходы в понедельники, выходные дни для театра. Ни в каком другом театре они за такие деньги бы не стали играть, но у них есть творческий интерес и поэтому они остаются здесь.
Иногда у нас выступают и приглашенные актеры и музыканты, которые сотрудничают с нами на основе договоров. Их ставки — от 50 до 100 тысяч сумов за выступление.
Государственной поддержки не было и нет
Изначально «Ильхом» был студией, которая не имела под собой никакой коммерческой основы. Сейчас мы открыли 43-й театральный сезон, и до сих пор еще ни разу не получали никаких дотаций от государства и не принадлежали ни к какому министерству.
В состав учредителей, помимо Марка Вайля, входили директор и ведущие актеры театра, а также профессиональные юристы. Статус театра менялся: сначала мы работали как ООО, теперь же юридически у нас две организации — ООО и ННО. Второе подотчетно Министерству юстиции: на практике это означает, что мы регулярно предоставляем им отчет обо всех наших планируемых мероприятиях. Но это ни в коем случае не политика цензуры — репертуар мы составляем сами и ни с кем его не согласовываем.
В государственных театрах, подотчетных Министерству культуры, ситуация обстоит иначе: там и репертуар формируется зачастую по каким-то указаниям свыше, и проводится прием спектаклей, где их могут даже менять. Мы же в этом вопросе самостоятельны.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Мы не раз заявляли на всевозможных открытых площадках о необходимости ввести какие-то меры по финансовой поддержке негосударственных театров и других творческих коллективов, но пока это не дает результатов. Но даже если финансирование и появится, не хотелось бы, чтобы получение этих денег было сопряжено с ограничениями в творчестве.
В 70-х здание театра было овощехранилищем при гостинице Shodlik Palace. Мы и сейчас находимся на их территории, которую арендуем на безвозмездной основе. Когда-то давно эту площадь сдали нам, а теперь аренда периодически продлевается. Иногда с этим бывают трудности, например, когда меняются учредители, пару раз мы даже думали, что придется съезжать.
«Не хотим терять своего зрителя»
Сейчас в репертуаре 17 спектаклей. Есть концептуально сложные спектакли, а есть и спектакли-хиты — «Счастливые нищие» Карло Гоцци мы ставим уже 25 лет, обновляя актерский состав, импровизируя на сцене и учитывая современные реалии и настроения в обществе. На таких спектаклях всегда аншлаг.
К слову, есть некоторые хитрости при составлении репертуара: на некоторые постановки люди придут даже в понедельник в 10 утра, на другие — нет.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Публика любит развлекаться, а нам это неинтересно. Мы делаем то, что в данный момент нужно нам, пробуем что-то новое. Поэтому на некоторые концептуальные спектакли, например, по Кафке, Цветаевой, билеты продаются менее интенсивно. Однако мы все равно их не снимаем.
Коммерчески успешным был также спектакль «Аэропорт», он шел два сезона подряд, билеты выкупали за месяц. Несмотря на это, мы сняли его по идейным соображениям: в стране столько всего изменилось, что он стал неактуальным.
Выручки с продажи билетов сейчас едва хватает на зарплату актерам, а кроме этого у нас есть и другие статьи расходов: коммунальные услуги, зарплата технического персонала, поддержание аппаратуры в рабочем состоянии. Всего в театре работает около 50 человек: основной состав актеров, дирекция, администрация, менеджерская группа, свето- и звукоцех, костюмер, реквизитор, монтировщики.
Постановка одного спектакля как проекта обходится от $5000 до $10 тыс., бюджет при этом зависит от занятых в спектакле актеров, от выбора режиссера (если это приглашенный режиссер с международной репутацией, у него будет довольно высокий гонорар). Часто такие постановщики приезжают со своей командой — композитором, художником.
Мы как-то подсчитали: чтобы быть коммерчески успешными и независимыми, нам при 150 посадочных местах нужно продавать билеты по $60−80, тогда как сейчас они стоят от 50 до 80 тысяч, не считая скидок в 50% студентам и пенсионерам. Но мы не хотим терять своих зрителей…
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Также мы придумали систему продажи меценатских билетов стоимостью 300 тысяч сумов, которые всегда есть в кассе: это гарантированная возможность попасть в «Ильхом» на любой спектакль в любой день, мы держим эти места. Они продаются, но не в том объеме, в котором хотелось бы, потому что 300 тысяч — это всё равно большие деньги для Ташкента.
Как еще монетизировать театр?
От государственных театров мы отличаемся главным образом тем, что не ограничиваемся только спектаклями, а постоянно находимся в поиске новых проектов, выходим за пределы театра как такового, вовлекаем в нашу жизнь самых разных творческих людей.
Мы устраиваем выставки, джазовые концерты, рок-фестивали, приглашаем зарубежных деятелей искусства. Люди покупают билеты, приходят, но эти проекты нельзя назвать коммерчески успешными: мы ведь предоставляем площадку бесплатно, а значит, теряем один день. Поэтому выручка опять-таки покрывает только некоторые текущие расходы.
Репертуарному театру вообще сложно заработать, это ведь не Бродвей в Нью-Йорке, где каждый день в течение месяца идет один и тот же спектакль, собирающий аншлаг. У нас каждый день нужно менять декорации, каждый день нужна работа технического персонала — всё это влечет за собой расходы.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Раньше мы выезжали на гастроли, гонорар за которые затем распределялся в виде зарплаты между всей труппой. Этих денег хватало на три-четыре месяца, потому что мы называли довольно высокие цены.
Но потом начался финансовый кризис, выезжать на гастроли стало дорого: нам предлагают самим покупать авиабилеты, а мы этого себе позволить не можем, к тому же любые гастроли — это отмена спектаклей здесь, в Ташкенте.
В «Ильхоме» работает Школа драматического искусства, она платная. Полученные средства тратятся на зарплату преподавателям. К тому же школа помогает нам постоянно пополнять кадровый состав.
Также мы открыли магазин, в котором продаются футболки с нашим логотипом, сумки, вязаные шапки, шарфы и другие аксессуары. Сначала мы думали, что сможем на этом зарабатывать, но не получилось — слишком маленький объем. Теперь воспринимаем это как рекламу: кто-то может идти по городу, увидеть шапку с надписью «Ильхом» и вспомнить, что давно у нас не был.
Спонсоры — почти всегда из-за рубежа
У нас на сайте указано несколько спонсоров, но ошибочно считать, что все они дают нам деньги: гостиница предоставляет помещение, есть информационные спонсоры, провайдеры обеспечивают доступ в интернет.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Наш давний спонсор, торговая марка Nescafe Gold, поддерживает нас уже несколько сезонов. Со своей стороны мы разместили их логотип на пресс-волле, показываем их рекламные ролики в фойе между анонсами спектаклей, упоминаем их в соцсетях, раньше еще проводились акции перед спектаклями. У нас актеры — веселые ребята, и бывало, что на некоторых спектаклях, где возможна импровизация, они интегрировали рекламу спонсоров прямо в свой текст.
Существенные деньги выделяет наш стратегический партнер — Швейцарское бюро по сотрудничеству и развитию при посольстве Швейцарии. Эти средства, однако, расходуются на текущие проекты, например, на Лабораторию молодых режиссеров Центральной Азии, проект «Инклюзивный театр» и другие. Также нам выделили средства на SMM-продвижение в профессиональном агентстве. Раньше мы сами вели свои странички, теперь, когда это делают специалисты, мы понимаем, что начали правильно выглядеть в социальных сетях.
Гёте Институт в Узбекистане финансирует проекты, связанные с немецким языком, например, фестивали немецкой драматургии.
Под каждый новый проект приходится искать новых спонсоров, и почти всегда ими оказываются международные или иностранные организации. Местные компании пока еще далеки от понимания того, что нужно поддерживать искусство.
Фото: Евгений Сорочин / Spot
Мы с нетерпением ждем, когда, наконец, выйдет закон «О меценатстве», находящийся сейчас на рассмотрении. Налоговые и другие льготы для меценатов стимулировали бы бизнес поддерживать театры. Это обычная практика во всем мире.
Но, опять-таки, неизвестно, войдет ли наш негосударственный театр в список объектов, нуждающихся в поддержке. Обычно у нас решает государство, кому будет оказываться помощь, а кому нет. У «Ильхома» почему-то репутация коммерчески успешного театра, который ездит на гастроли и ставит крутые спектакли, и в эти списки мы не попадаем.
Но случаются иногда и чудеса, когда бизнесмены приходят и предлагают помощь. Например, владелец салона портьер помог нам обтянуть тканью мебель в баре, повесить новый занавес в выставочном зале. Он до сих пор помогает нам, но в целом это скорее исключительный случай.
Про нас можно сказать, что мы успешны, потому что умеем выживать. Но мы не живем на широкую ногу и остаемся на плаву только потому, что сами ищем спонсоров и каждую неделю собираем планерки, где пытаемся распределить небольшие деньги на зарплату актерам, покупку костюмов и ремонт дорогостоящей аппаратуры.
Театр как вид искусства непопулярен в Узбекистане, это не массовое искусство. Но у «Ильхома» есть свой зритель.
