3 ноября «Узкомназорат» установил ограничения на работу YouTube, Facebook, Linkedin, Instagram, ОК, Telegram, «Мой мир». Причиной стало то, что их владельцы не локализовали сервера и хранили данные узбекистанцев за пределами Узбекистана.
Санкция однако длилась недолго — уже через час пресс-секретарь президента Шерзод Асадов назвал действия регулятора «односторонними и не продуманными до конца», заявив, что глава государства проинформирован касательно ситуации.
Чуть позже он сообщил, что по решению президента главу «Узкомназората» Голибшера Зияева освободили от должности «за ошибочные и несогласованные действия». Вслед за этим YouTube, Facebook, Linkedin, Instagram, ОК, Telegram и «Мой мир» снова начали открываться без проблем.
Тем не менее, по ситуации все еще остается много вопросов.
С чего все началось
В январе президент Шавкат Мирзиёев подписал документ, который вносит изменения в закон о персональных данных. Согласно ему, владельцев сайтов обязали хранить персональные данные узбекистанцев на территории Узбекистана. Поправки вступили в силу в апреле.
Система работает следующим образом:
- Центр по вопросам массовых коммуникаций и Государственный центр персонализации (ГЦП) на постоянной основе мониторят интернет;
- если выясняется, что сайт нарушает требования, то по нему будет сформировано заключение, которое отправляют в инспекцию («Узкомназорат»);
- инспекция направит нарушителю предписание, которое тот должен исполнить;
- если компания не выполняет требование, то доступ к ее сайту ограничивается.
Спустя месяц, в мае, ГЦП направил письма Facebook, Google, Mail.ru, Microsoft, Telegram, Tencent, TikTok, Twitter, Yandex о соблюдении требований законодательства.
Тогда же был создан сайт pd.gov.uz для регистрации собственников и операторов в реестре баз персональных данных.
В конце мая требования локализовать сервера были направлены также «ВКонтакте», Twitter и WeChat, в июне — TikTok и Skype.
С июля «Узкомназорат», не дождавшись локализации, начал ограничивать работу нарушителей. Первыми стали TikTok, Twitter, «ВКонтакте», Skype и WeChat.
Сайты и приложения не заблокированы, а лишь работают со сбоями (долго загружается страница, почти невозможно было открыть фото или видео).
При этом в инспекции подчеркивали, что доступ к сервисам будет восстановлен, как только те выполняет требования законодательства.
В начале ноября ужесточили наказание за нарушение закона о персональных данных- штрафы выросли в два и более раза.
Что случилось 3 ноября
«Узкомназорат» действовал согласно утвержденной правительством схеме. Несмотря на это, глава регулятора лишился должности в этот же день. Позже стало известно об увольнении министра по развитию информационных технологий и коммуникаций Шухрата Садикова, а также советника премьер-министра, начальника департамента по вопросам развития IT-технологий, телекоммуникаций и инновационной деятельности Олимжона Умарова.
После вмешательства президента Шавката Мирзиёева работа YouTube, Facebook, Linkedin, Instagram, ОК, Telegram, «Мой мир» полностью возобновилась спустя несколько часов после начала блокировки.
При этом непонятно, почему в реестре нарушителей закона о персональных данных все еще остаются несколько интернет-сервисов, включая Twitter, TikTok, «ВКонтакте». Их работа ограничена в Узбекистане с июля.
Spot также узнал, что думают о ситуации эксперты:
IT-ментор, основатель студии по разработке 3D-проектов в виртуальной и дополненной реальности VRonica.
Локальное размещение серверов для хранения данных вещь хорошая, но не думаю, что Facebook или другая компания с мировым именем по одному письму поспешит устанавливать сервера.
Для этого потребуется приложить усилия, которые повлекут за собой расходы, но заранее нужно будет определить, кто оплатит счета. При неудобных условиях скорее всего вопрос очень затянется.
Кроме того, вполне вероятно, что у нас нет ни единого дата-центра, который соответствовал бы минимальным требованиям крупных компаний. В данном случае возможны два варианта:
- Создать дата-центры, соответствующие условиям Big Tech.
- Подумать, можем ли мы как-то решить проблему без размещения серверов.
Здесь еще возникает вопрос — почему до сих пор государственные органы занимаются этим. Практика России доказала, что блокировки портят имидж страны, а иногда и вовсе показывают некомпетентность контролирующих органов.
«Роскомнадзор» с целью блокировки Telegram «вырубил» все что можно, кроме самого мессенджера. Наверно, привычка запрещать, если не понимаешь как регулировать, до сих пор является единственно верным способом для госслужащих постсоветского пространства.
Мне интересно, как те же госслужащие собирались продолжать свою работу с блокировкой Telegram в стране? Неужели у нас есть полноценный локальный мессенджер, который используется повсеместно? Сомневаюсь.
В Узбекистане, после блокировки соцсетей, резко выросла популярность мобильного VPN. Все эти блокировки увеличивают нагрузку на наши сети и вовсе уводят весь трафик страны в тень.
Скорость падает в десятки раз, вместо прямого обращения на сервер в YouTube в Казахстане, мы должны стучаться к нему через, например, Голландию.
Разумеется мы можем блокировать 10−15 VPN сервисов в день, но завтра появится еще 20 новых. Для этих серверов это большие доходы, а для наших граждан — лишние расходы и неудобства.
Я, к примеру, во время этого инцидента не смог даже включить детские песни на английском для своей дочки. А представьте, сколько людей в это время не посмотрели видеоурок или другое полезное обучающее видео на YouTube! Куда в итоге идти нашим гражданам за знаниями и полезным контентом?
Кстати, 3 ноября восстановили не все сервисы, например, к Twitter и «ВКонтакте» все еще нет доступа. Не уверен, что у нас кто-то их активно использует, поэтому особого приоритета эти сервисы не имеют.
несколько лет работал региональным директором «Яндекса» в Узбекистане, ныне — директор по развитию бизнеса в «Ситимобил».
Блокировка — это показательная мера, сообщающая рынку серьезность намерений защищать свои интересы.
Я поддерживаю, что государство разрабатывает нормы регулирования персональных данных — данные пользователей нужно защищать на уровне законодательства в том числе.
Компании обязаны и во многих странах несут ответственность за их хранение. Утечка данных действительно может стать огромной проблемой для местных жителей, когда всем станет не до шуток.
Требование о хранении данных локально технически выполнить будет сложно или даже невозможно для компаний такого масштаба. Мы все знаем о перебоях электроснабжения на территории Узбекистана, слабом интернет-канале, малом количестве готовых дата-центров, жаре, а также об отсутствие специалистов нужного уровня подготовки.
Это только малая часть сложностей, которые сделают сервис дорогим в обслуживании и неустойчивым к сбоям, при этом данные еще больше окажутся под угрозой.
Поверьте, все вышеперечисленные компании лучше всех разбираются в защите данных пользователей — это их коммерческая тайна и основа монетизации. Они заботятся об их сохранности 24/7 и без законодательства, а внутренние требования к защите гораздо выше тех, что может придумать любое государство.
Поэтому я думаю, что кроме закона о локализации хранения персональных данных есть еще какой-то диалог и именно в нем нет согласованности бизнеса с государством.
Думаю, тут еще можно вспомнить опыт России. За этим было очень интересно наблюдать. Я не знаю деталей, но все выглядит так, что Telegram вышел на связь с правительством и в какой-то мере был вынужден начать с ними работать. Это было бы невозможно без той борьбы.
Еще интересен опыт Турции несколько лет назад, когда Google открыто заявил о частичном прекращении поддержки своих сервисов из-за штрафа и требований властей к ним. У бизнеса тоже есть власть и тот сигнал был послан не только турецким властям. Надеюсь, что до этого не дойдет.
Я думаю, что в случае с крупными международными компаниями государство спорит с бизнесом не о том, где будут храниться данные, а о доступе к ним и тому контенту, который доступен в сервисе.
Поверьте — этот диалог идет по всему миру, где какие-то страны продвинулись дальше, а другие находятся в начале процесса защиты своих интересов.
руководитель Brand.uz.
Вероятность того, что социальные мировые сети решат поставить свои сервера в Узбекистане, практически сведена к нулю.
Дело все в том, что здесь нужно трезво понимать, что, к примеру, у Google существует своя метрика.
Узбекистан компании пока не интересен, так как сейчас количество поисковых запросов населения идет на уровне небольшого городка в США, то есть мы не так активно пользуемся Google-сервисами.
Кроме того, эти сервисы для установления своих серверов изучают и климат локации. Наличие пыли на данной территории может стать препятствием, так как она портит технику, для восстановления которой потребуются немалые деньги.
Самое главное, мне не совсем понятно, что власти подразумевают под персональными данными. Какие, например, данные собирает YouTube, в котором я смотрю ролики?
Они через мой логин могут получить доступ только к моему почтовому адресу. Здесь надо определиться — что плохого, в том, что этот сервис собирает какую-то информацию, связанную с моими предпочтениями.
Если смотреть на эту проблему с глобальной точки зрения, то да, конечно данные собираются в соцсетях. С этим можно бороться, создав свой продукт, например, мессенджер, как это было сделано в Китае.
Наше же государство еще не готово запустить технологичный проект высокого уровня. Удел маленьких государств состоит в том, что нужно быть гибкими, использовать практики больших государств, а не пытаться самим показаться большими.
Еще немаловажный фактор заключается в том, что во время карантинных ограничений именно информационные системы, сервисы, соцсети несли большую социальную нагрузку. Благодаря им много людей перенесли свои бизнесы в сеть и смогли выжить.
В целом, блокируя эти сервисы, мы потеряем многое, в первую очередь, репутацию. К тому же наши дата-центры еще не готовы держать такой массив информации.
Тимур Отажонов,
IT-директор Furor Progress.
Я думаю, что в дальнейшем не стоит ждать тотального ограничения работ соцсетей.
Возможно, будет намеренное «удержание» трафика со стороны национального регулятора, чтобы отстаивать свои позиции.
С другой стороны, соцсетям тоже не выгодно уступать, так как это может привести к цепной реакции: у других стран тоже появится «интерес» продвигать подобные законы.
Думаю, не зря восстановили работу только популярных сервисов, таких как YouTube, Facebook, Instagram и Telegram. Видимо, ограничения в работе Twitter и «ВКонтакте» в Узбекистане оставили, чтобы достичь подчинения новому закону.
Не могу утверждать, что знаком с возможностями Министерства по развитию информационных технологий и коммуникаций касательно дата-центров. Но не думаю, что сейчас у нас есть условия для содержания масштабного дата-центра, который может обслуживать таких гигантов даже на локализованном уровне.
Для этого требуются очень мощные, стабильные каналы с высокой пропускной способностью. При этом не надо забывать про наличие местных игроков, увеличение нагрузки в сетях не может не влиять и на других пользователей дата-центра.
