В последние годы Узбекистан делает ставку на переход к «зеленой» экономике, уделяя больше внимания тематике устойчивого развития. Согласно стратегии «Узбекистан-2030», долю возобновляемых источников энергии в общем потреблении планируется нарастить до 40% или 25 ГВт, а также сократить выбросы парниковых газов на 30% по сравнению с уровнем 2010 года.
Всемирный банк отмечал, что при бизнес-планировании только 10% узбекистанских компаний учитывают экологические проблемы, а 8% четко определяют свою роль в их решении. В качестве решения предлагалось снизить роль государства в экономике для стимулирования бизнеса.
В октябре 2023 года Узбекистан впервые выпустил международные суверенные облигации с целью «зеленого» финансирования. Председатель фондовой биржи Георгий Паресишвили назвал привлечение 4,25 трлн сумов сроком на три года под ставку в 16,25% годовых «очень удачным размещением».
Spot поговорил со старшим менеджером Ernst & Young Uzbekistan Татьяной Мирошниченко о том, что такое ESG, какие возможности это открывает и зачем местным компаниям стоит уделять больше внимания устойчивому развитию.
Можете простыми словами объяснить, что такое ESG и устойчивое развитие?
Устойчивое развитие — это концепция развития общества, при которой удовлетворение текущих потребностей человечества осуществляется без ущерба для последующих поколений.
Понятие ESG более узкое, оно учитывает всего три аспекта: environmental, social, governance. То есть бизнес должен соответствовать определенным требованиям в трех категориях: социальной, управленческой и экологической.
Экологические принципы определяют, насколько компания заботится об окружающей среде и как пытается сократить ущерб, который наносится экологии. Социальные принципы показывают отношение компании к персоналу, поставщикам, клиентам, партнерам и потребителям. Чтобы соответствовать стандартам, бизнес должен работать над качеством условий труда, следить за гендерным балансом или инвестировать в социальные проекты.
Управленческие принципы затрагивают качество управления компаниями: прозрачность отчетности, зарплаты менеджмента, здоровую обстановку в офисах, отношения с акционерами, антикоррупционные меры.
Зачем компаниям в Узбекистане стоит обращать внимание на ESG-повестку?
С одной стороны, это связано с тем, что ужесточается национальное регулирование, так как Узбекистан активно присоединяется к глобальным инициативам и берет курс на достижение углеродной нейтральности к 2060 году. Для того, чтобы достичь своей цели, государство будет накладывать обязательства на крупнейших игроков на местном рынке. Конечно, это затронет наиболее углеродоемкие сектора экономики, включая нефтегазовый, металлургический, транспортный и строительный. Кроме того, очень важным драйвером по декарбонизации становится финансовый сектор.
После 2016 года в Узбекистане начался активный экономический рост, который можно назвать диким капитализмом, когда экономика развивалась в ущерб экологии, что привело к загрязнению воздуха и другим экологическим проблемам. Как ESG помогает избегать таких ситуаций? Если бы внедрили тогда стандарты ESG, смогли бы избежать всех этих проблем?
Да, ряд негативных воздействий со стороны некоторых предприятий мог быть смягчен, если бы компании заранее начали двигаться по дорожной карте в рамках ESG. Когда компания принимает на себя эту концепцию, то разрабатывает по каждому из аспектов — по экологическому, социальному, управленческому — ключевые показатели эффективности, а также начинает инвестировать в эти направления. Учитывая, что экологический блок тут довольно обширный, то усилия компаний в этом направлении позволили бы нивелировать многие негативные последствия, которые мы сейчас имеем.
До недавнего времени повестку устойчивого развития помогали продвигать международные инвесторы, которые требуют от своих заемщиков соблюдения показателей ESG. Но с тех пор, как Узбекистан взял обязательства по по достижению углеродной нейтральности, изменился регуляторный ландшафт и теперь уже государство будет все больше вовлекать различные сектора экономики страны в ESG-повекстку и выполнение определенных обязательств.
По моему мнению, достижение углеродной нейтральности к 2060 году смелая, но достижимая цель, которая позволит Узбекистану обеспечить свою энергетическую безопасность в краткосрочной перспективе и экономический рост — в долгосрочной. Кроме того, меры по адаптации к изменению климата принесут Узбекистану существенные социально-экономические выгоды.
Что нужно для того, чтобы компании в Узбекистане начали массово внедрять стандарты ESG?
С одной стороны государство усиливает регулирование в этой области. За последние четыре года было принято более 20 документов в области регулирования повестки устойчивого развития. Среди них — программа по переходу на «зеленую» экономику и обеспечению «зеленого» роста до 2030 года, достижение стратегии углеродной нейтральности и повышение объема применения возобновляемых источников энергии в энергобалансе Узбекистана. Думаю, со временем и штрафные санкции, а также запрет на использование вредных веществ, которые разрушают озоновый слой.
С другой стороны правительство будет внедрять стимулирующие меры, в том числе финансовые. За последние три года сумасшедшее развитие получил рынок «зеленых» финансов, включая разработку «зеленых» финансовых продуктов, появление «зеленых» облигаций, социальной ипотеки, кредитования на льготных условиях, а также в перспективе выдачи льготных кредитов на покупку электромобилей.
Банки будут все больше предлагать продукты в направлении устойчивого развития, что выступит стимулом и, в свою очередь, сподвигнет бизнес двигаться по пути «зеленой» повестки.
В Узбекистане сейчас ESG не особо распространен. Где и в каких аспектах местные компании могут столкнуться с ESG-повесткой? Например, компании делают свой бизнес, а потом контрагент запрашивает у них отчетность по ESG. Где могут возникнуть подобные ситуации?
Наибольшая вероятность столкнуться с требованиями ESG, если у компании есть крупные потребители в европейских странах, потому что рынок там уже более зрелый и такие практики внедряются давно. Если вы хотите экспортировать продукты и товары на зарубежные рынки — особенно в Евросоюз, — то к вам придут с требованиями и рекомендациями по проведению ESG-аудитов. Европейские потребители хотят быть уверены в том, что потребляемые ими продукты или товары не были произведены с нанесением серьезного ущерба экологии, либо при производственном процессе нарушались права человека.
Зачем те же европейские компании требуют соблюдение стандартов ESG от контрагентов? Они делают добровольно или их вынуждают идти на это?
Во многом это происходит из-за зрелости общества, потому что сами потребители обращают повышенное внимание на аспекты устойчивого развития. Другой момент заключается в том, что в последние пять лет глобальное инвестиционное сообщество и крупные фонды, которые вкладывают довольно большие деньги в компании на развивающихся рынках, уже не готовы инвестировать в те предприятия, которые не являются устойчивыми с точки зрения аспектов ESG. У крупнейших глобальных инвестиционных фондов разработана внутренняя политика, которая обязывает их инвестировать в компании с высокими практиками устойчивого развития.
Как видите, здесь получается прямой стимул: если вы хотите привлекать долгосрочных и качественных инвесторов, то вам придется заниматься повесткой устойчивого развития.
Как местным компаниям расширять свое понимание о стандартах ESG? Можно ли сделать это в Узбекистане или нужно обязательно поехать в Европу?
На данный момент существует много международных инициатив, которые сами пришли на рынок Узбекистана. Например, сейчас в Узбекистане функционирует офис UN Global Compact, активно призывающий компании присоединиться к этой международной инициативе. Присоединение к UN Global Compact позволяет компаниям в рамках международных учебных программ обучать своих сотрудников, а также узнавать больше информации об устойчивом развитии и получать доступ к лучшим зарубежным отраслевым практикам.
Какая репутация у Узбекистана в сфере ESG? Я часто слышал от отечественных текстильных компаний, что зарубежные контрагенты относятся к ним с недоверием, помня об использовании принудительного и детского труда.
Необходимо понимать, что Узбекистан пока еще находится на начальном уровне внедрения практик устойчивого развития. Рынок быстро растет, понимание необходимости таких практик только формируется — это только начало большого пути.
Если мы посмотрим на крупный бизнес в Узбекистане, из 54 больших компаний, которые мы проанализировали, только 13 отчитываются по международным стандартам финансовой отчетности, 11 компаний — на регулярной основе, а две только готовятся к публикации первого отчета в области устойчивого развития за 2023 год.
Если смотреть на глобальный рынок, то мы увидим противоположную картину: например, среди фондового индекса S&P 500 практически все отчитываются по тем или иным международным стандартам и публикуют нефинансовую отчетность на ежегодной основе.
Если, например, какие-то крупные узбекистанские компании захотят выйти на IPO, то им придется предоставить отчеты, связанные с ESG?
Конечно, сейчас уже практически невозможно осуществить первичное публичное размещение акций, не уделяя должного внимания повестке устойчивого развития, что также является обязательным требованием фондовых бирж при размещении большинства финансовых инструментов.
В своем недавнем отчете Всемирный банк рекомендовал правительству внедрить углеродные единицы. Как вы оцениваете эту инициативу?
Этот механизм может быть реализован через рыночный инструмент в виде электронного сертификата, подтверждающего производство электричества с помощью возобновляемых источников энергии. Такие сертификаты выдаются производителям энергии на каждый МВт/ч «зеленого» электричества. На рынке стран СНГ эти сертификаты имеют определенную заинтересованность. Считаю, что при правильном подходе и реализации это может очень позитивно сказаться в целом на стратегии достижения углеродной нейтральности Узбекистана, если такие механизмы будут активно работать и внедряться.
Однако применение этого инструмента ограничивается неясной рыночной ситуацией — низкий спрос ввиду отсутствия у субъектов в Узбекистане механизмов регулирования выбросов — квот на выбросы или углеродного налога и довольно низкая приоритетность проблемы выбросов для конкретных секторов экономики.
Есть ли какая-та разница между странами по требованиям ESG? Например, какие-то страны более требовательные, чем другие.
Да, конечно, но тут линия разграничения проходит по развитым странам. В частности, это касается Евросоюза, США, Австралии и Океании, которые очень требовательны. В Европе самыми требовательными являются скандинавские и западноевропейские страны, так как территория Европы небольшая, поэтому загрязнение в любой стране ЕС оказывает негативное воздействие на жителей всего сообщества, и, соответственно, требования там очень жесткие.
Более того, это внедряется и в политике инвестиционных фондов, чтобы они вкладывали средства преимущественно в компании, которые занимаются «зелеными» технологиями либо, по крайней мере, снижают свой углеродный след и негативное воздействие на окружающую среду. Развивающиеся страны находятся в фарватере следования за лучшими практиками развитых стран.
Получается, те же китайские инвесторы проявляют меньшую заинтересованность в требовании стандартов ESG?
Когда мы анализируем, например, требования фондовых бирж развитых и развивающихся рынков, то в случае с Китаем очень многие требования, стандарты и политики носят рекомендательный характер. Вдобавок, предусмотрен очень большой срок такой мягкой адаптации, когда вы можете вводить какие-то внутренние параметры для следования требованиям в течение нескольких лет, то есть заложен большой период для адаптации. Европейские страны обладают более жесткой стандартизацией и требованиями, а также очень высоким уровнем зрелости и практик устойчивого развития.
Кто эффективнее внедряет ESG: частный сектор или компании с государственным участием? В экономике Узбекистана государство продолжает играть большую роль. Для успешного перехода на ESG необходима ли масштабная приватизация?
В большей степени это частный бизнес, который хочет привлекать зарубежное финансирование или кредиты, либо компании, которые готовятся к IPO, в последнее время это и финансовый сектор (банки), которые активно сотрудничают с международными институтами.
То есть государству будет трудно требовать от подконтрольных компаний внедрения стандартов ESG?
Я боюсь, что в случае, когда государство требует от государственных компаний, то часто мы сталкиваемся с очень формальным подходом к исполнению. Если частная компания заинтересована в иностранных инвесторах и инвестициях, она действительно будет вынуждена делать это по-настоящему, потому что бизнес после этого может получить аудит или проверку, и в результате лишиться крупного зарубежного инвестора.
В свою очередь, государственные компании просто исполняют требования. И к чему это приводит? Мы часто тоже видим, как для галочки что-то делается, а потом выясняется, что мало что работает.
Если государственные компании будут действительно выходить со временем на IPO и в их структуре акционерного капитала появятся зарубежные инвесторы с социальной и экологической ответственностью, четко учитывающие у себя стандарты ESG, то это будет влиять государственные компании. Заинтересованные стороны будут побуждать госкомпании к тому, чтобы они все больше улучшали показатели по всем трем аспектам ESG.
Последние экологические скандалы, включая загрязнение воздуха в Ташкенте, негативно сказываются на инвестиционном климате Узбекистана?
Мы неоднократно видели такие примеры, когда крупные и даже публичные компании вдруг сталкивались с какими-то серьезными экологическими воздействиями, включая разливы нефти на месторождениях, техногенные катастрофы. Например, с «Норникелем» была очень громкая история, среди акционеров которой было много иностранных инвесторов. Когда компании не соблюдали требования ESG или в действительности происходили такие экологические аварии, многие инвесторы принимали решение продать акции и выйти из инвестиционного портфеля. У компаний есть прямой стимул — не допускать возникновение подобных ситуаций.
